Лето с детективом [litres] - Янина Корбут

со статьей девяносто первой Уголовно-процессуального кодекса России, вы задерживаетесь по подозрению в совершении преступления.

– Какое же это я, интересно, преступление совершила?

– Предусмотренное статьей сто пять, пункт два-а Уголовного кодекса Российской Федерации.

– Я не знаю этих ваших статей, в чем меня обвиняют?

– В умышленном убийстве двух и более лиц.

– Бред какой-то! Вызовите моего адвоката! И представителя консульской службы!

Несмотря на все протесты, Молену сажают в машину и увозят.

XXVI

Тем временем Иван Коршунов звонит кому-то из своего служебного кабинета:

– Алло? Это Интерпол? Могу я поговорить с национальным бюро Интерпола по Колумбии?

XXVII

Савва Сторожевский находится на аэродроме.

Спешат пассажиры, над его головой садятся и взлетают самолеты.

Летит и борт с телом Мигеля в сторону Колумбии…

Летит тело, под ним – деньги.

А если хорошенько рассмотреть, то среди аккуратненьких стопок долларов, которые следуют вместе с трупом Мигеля по направлению к Колумбии, можно заметить крошечное электронное устройство. Проще говоря, «жучок», который позволит прознать, кто конкретно получит гроб с валютой, куда его затем транспортируют, а также кто в итоге получит деньги: а значит, как был организован бизнес Молены и компании «Камни-Кол»…

Евгения Михайлова

Везение

Везение – это то, что у других. Это та самая рубашка, в которой рождаются особо отмеченные судьбой, та серебряная ложка во рту, которая защищает избранного обладателя надежнее охраны и оружия. Для безразмерного количества тех, кому хронически не везет, чужое везение – самый убедительный повод для мук отчаянной зависти, иногда мотив для мести.

И только сами признанные везунчики могли бы рассказать о том, в какую тонкую шелковую нить им удавалось вцепиться, как в канат, чтобы выбраться из глубокого провала. Как, не смывая кровь с разорванных в клочья ладоней, они принимались разгребать заваленные выходы к свету. Как рыдали в полном безмолвии горькими, безнадежными слезами, умоляя предательницу-удачу даже не вернуться, только подарить груди один свободный вздох.

Они могли бы рассказать об этом, но не станут, потому что сам факт везения нельзя оскорбить сомнениями. Его сияющий облик, обращенный к миру, невозможно затуманить серыми облаками реальности. Везение не простит обиды. Оно на самом деле уйдет, оставив лишь тяжкий труд и тоску.

Лилии Сорокиной всегда везло. Это знали все: в школе, в институте и в ее деле, в котором она сразу заявила о себе уверенно и ярко. Лилия стремительно развивала каждый маленький успех, превращая его в настоящую победу.

Лиля очень рано поняла, чем хотела бы заниматься, когда вырастет. Это должна быть профессия, которая исключает однообразный, монотонный труд, основанный на бесконечном повторении одного и того же. К примеру, как у мамы – преподавательницы экономического вуза. Это не должно быть тяжким бременем постоянного преодоления проблем и препятствий неуклюжего и коварного бизнеса, как у отца – владельца одной из строительных компаний.

Лиля в деталях, которые уточнялись с возрастом и опытом, представляла себе красивое, яркое, даже праздничное дело, которое возникнет из ее детской страсти к нарядам кукол, интерьерам их игрушечных домов. Из ее подросткового восторга перед возможностью творчества. Из твердого убеждения юности в том, что выбранное дело непременно должно привести к финансовой стабильности и как результат – к полной независимости.

Лиля закончила Художественно-промышленную академию Строганова и не стала устраиваться в уже существующие фирмы. Она взяла у отца – строго в долг – не слишком большую сумму и открыла свою, поначалу крошечную, студию дизайна. Сама в ней была и мастером, и пиарщиком, и бухгалтером. В первые месяцы у нее было три сотрудника.

Прошло чуть больше года, и студия дизайна «У Лилии» стала одной из самых успешных, затмив многие старые подобные компании и пробившись к серьезной финансовой устойчивости. Лилия постоянно развивала направления дела. Они сначала занимались только интерьером квартир, потом включили дизайн домов, садов, творческих мастерских. Затем появилось отделение личных стилистов, которые гарантировали клиентам уникальный образ: одежда, прическа, макияж, профессиональные фотосессии и даже оригинальное распространение художественных снимков. У них появлялись все более известные и богатые клиенты. А витриной студии стал потрясающий портрет самой Лилии, виртуозно созданный из обычной любительской фотографии. На нем тоненькая сероглазая девушка с белокурыми волосами, которые нежно облегают аккуратную головку и плечи, падают свободными прядями на лицо, освещенное не только ярким солнцем, но и теплым светом изнутри. Девушка стоит посреди высокой травы, закинув руки за голову, и влюбленно улыбается всему, что видит и ощущает. А большие серые глаза, чуть прикрытые ресницам, такие серьезные… Любой, взглянув на этот портрет, скажет: это не простой, это много знающий, понимающий, надежный человек.

Лилия Сорокина купила небольшую, очень удобную квартиру в хорошем доме на Кутузовском проспекте, обставила ее изысканно, стильно и без лишних затрат на вульгарную «роскошь». У нее была изящная и уместная одежда на все случаи жизни, не самая дорогая серебристая машина. Она могла себе позволить то самое шикарное существование, к которому так стремятся дорвавшиеся до какого-то успеха женщины ее возраста. Но Лилия терпеть не могла лишнюю суету и всякую мишуру. Ее простота и естественность – это фирменный знак дела, и Лилия никогда об этом не забывала.

Между тем ей исполнилось тридцать два, и мама уже не слишком старательно скрывала свои переживания по поводу того, что Лиля до сих пор не вышла замуж. Да и отец, который уже несколько лет тяжело болел, однажды сказал:

– Я так тобой горжусь. Одно плохо – то, что ты одна. Мне хотелось бы знать, что у тебя есть защита, перед тем, как я уйду…

Лиля вовсе не считала, что она одна. У нее немало друзей из числа одноклассников и однокурсников, хороший, преданный делу и ей коллектив и масса знакомых. Бывали и короткие романы, но ни с кем ничего серьезного пока не получилось. Мужчинам не очень нравится, когда для возлюбленной на первом, на втором и далее местах – только дело. А у Лили именно в плане главной встречи везения пока не случилось. Она ни разу еще не сказала себе: это оно, это только мое. А иначе не стоит создавать себе иллюзорную картинку из обрывков представлений об идеале. Не выходить же замуж по условному календарю ничего не гарантирующего пресловутого «выданья». Она, пожалуй, больше сожалела, что в кругу приятных друзей и знакомых так и не встретила одну-единственную подругу, с которой можно было бы обсудить даже то, что иногда боишься сказать самой себе.

Тем вечером в середине августа